[барханная]

Название: "Старик"
Жанр: зарисовка, PG-13, АУ, джен
Статус: закончен
Саммари: Иккинг - "старик, преисполненный сожалений" (с)

***
На дереве Иггдрасиль, того, что дает приют и равновесие, бесчисленное множество листьев есть судьбы ничтожных смертных, то факт известный и ребенку. Но что, если два одинаковых листа произросли из общего стебля – искривленным зеркалом отражающие друг друга и столь похожие непохожие жизни? Мудрость шептала желающим слышать: в ином измерении все могло произойти по-другому.

Закат рассек незыблемую целостность, разделив ее пополам – на небеса, которые поражали своей девственной чистотой, и своенравное море, вздымавшее упругие стеклянные воды. Розоватые подтеки на горизонте, появившиеся словно бы в результате могучего удара в центр мира копьем-Гунгни, которое направил князь асов, восседая верхом на быстро скользящем Слейпнире, рождали несмотря ни на что умиротворение и безмятежность. Как будто издалека слышался крик беспокойных чаек и шум плескавшихся тайнами мироздания волн. Алая шелковая ленточка для волос трепетала на ветру, сорванный в порыве «дай-хочу-быстрей» лепет с жадных губ, кожа к коже, между любящими - чистое незамутненное наслаждение, закипающее в крови, и растворенная нежность. Все как будто вернулось в тот первый год, когда они сделали шаг от «я» и «ты» к «мы» и не могли насытиться друг другом, и не было нескольких довольно напряженных ссор и разногласий, словно Фенрир вырвался на свободу и поглотил солнце – считали каждую минуту, проведенную вместе. Опьяненные свободой, счастливцы скользили тенями на драконе наравне с облаками, что даже могли коснуться их руками, купались в обжигающем жидком золоте заходящего солнца, бросались с высоты и за мгновения до погружения в морскую пучину выравнивали полет…

- Дедушка, дедушка, проснись, беда!

Иккинг с трудом вырвался из царства сна – из-за долгой дороги навалилась усталость, да и здоровье в последние годы стало подводить. Над ним склонилась та словоохотливая служанка, что принесла ему в комнату несколько часов назад заказанную нехитрую снедь – краюшку хлеба да кашу, и пока расставляла тарелки, не чуралась развеселить старика задорными шутками. Улыбчивая Рагнхилд со дня на день ждала возвращения жениха из дальнего трехлетнего похода – молодой человек, прежде чем завести семью, вознамерился заработать достаточно средств, чтобы ее содержать. Сейчас девушка выглядела взволнованной и все время в беспокойстве оглядывалась на дверь. Иккинг, спешно натягивая рубаху и нашаривая рукой прислоненную к стене трость, вопросил:

- Что случилось, доченька? - снизу доносился шум беготни и ругани, мимо его комнаты несколько раз испуганными ланями пробегали другие горничные и несколько постояльцев.

- Разбойники напали! Поторопись, родимый, а то не успеем укрыться от иродов.

Иккинг, с трудом поднявшись на ноги, так как протез давным-давно следовало поменять и ржавчина уже начала есть металл с одного края, подхватил заплечную суму и, опираясь на руку Ани, похромал к выходу. Хозяин «Веселого бражника», как капитан тонущего корабля, уходил в последнюю очередь – лишь удостоверившись, что жильцы и работники покинули трактир, он запер на несколько замков дубовую дверь, словно бы они могли защитить здание от разграбления, и поспешил прочь. Городом овладела настоящая паника – люди метались как рыбы в сетях удильщиков, спешно воздвигали баррикады, а немощных, больных и детей отводили в защищенное место. На лицах проходивших мимо воинов горела угрюмая решимость защищать своих близких, что доказывалось звоном оружия и блеском доспехов, в которые мужчины и некоторые из женщин облачились для брани.

- Быстрей, дедушка, - чуть не плача, умоляла Рагнхилд. – Я живу там, спрячемся в подпол, как придем.

Маленький и заброшенный домик, притулившегося рядом с чертой леса, на который она указала, напоминал старого больного человека, несколько лет не вставшего с постели. Дальнозоркость Иккинга помогла разглядеть покосившийся забор с несколькими прорехами, прохудившуюся крышу и слепые окна с пыльными стеклами. Возможно рама, выкрашенная прежними хозяевами, раньше поражала своей яркостью, но сейчас потускневшая болотно-зеленая краска – насколько можно было разобрать ее цвет к сумерках - навевала только уныние.

- Сама спасайся, милая, благослови тебя Тор. Что взять с дряхлого старика по сравнению с богатством, которое таит целомудрие юной девы?

Удалившись в глубокую чащу и построив себе сруб, окно в котором во время злых буранов приходилось занавешивать ватным одеялом, а зимой долго и упорно расчищать дорожку к сараю, Иккинг и забыл, что такое забота и человеческая доброта. Сейчас, спустя столько лет, желание выбраться в общество пересилило ненависть, и путь его длился много дней, прежде чем он вышел на многолюдный путь и пристроился к каравану купцов, которые ехали на ярмарку. В Хайд-Рокке до сих пор настроением жителей заправлял Праздник.

- Нет, - упрямо мотнула головой Рагнхилд и еще сильнее сжала его ладонь. Что-то неуловимое в ее облике напоминало об Астрид - не такие же светлые кудри, не курносый нос и даже не голубизна глаз, а какое-то внутреннее сияние, невидимая сила. - Это не обычные головорезы, они повелевают летучими монстрами, поэтому остаться на улице смерти подобно.

- Летучие монстры? – только одних существ так называли испокон веков. – Д…драконы?

- Да, пусть молния падет на них! Именно поэтому мы сейчас сбегаем, а не пытаемся обороняться – изверги с адского Олуха постепенно подчиняют себе все новые и новые территории, и нашему доброму конунгу уже месяц назад донесли, что они запланировали нападения на северо-западном направлении. Мы до последнего надеялись, что несчастья минуют наши земли. Соседи нас не поддержали, поэтому эта битва будет обречена – но то не значит, что мы сломлены! Пусть сгорая в драконьем пламени, каждый герой докажет верность вождю! – тут она, по всей видимости, вспомнила про жениха, потому что торопливо добавила: - Хвала небожителям, что Хэварда задержали дела в трехстах милях отсюда! Ох, как же я счастлива в великом горе.

Иккинг, казалось, мысленно пошатнулся, продолжая механически ковылять – с грохотом обрушившейся скалы на него навалилось новое знание, словно бы засосало в водоворот во время шторма – стало трудно дышать, все прочие звуки испарилась. Старик слышал лишь ниточку собственного пульса и разрывающий голову немой вопрос.

- Что? – после его побега из родной деревни и самовольного затворничества, он ни разу не узнавал вестей о родных и знакомых, однако Торстейн, лучший муж из живущих, не мог бы допустить подобного, как и его сыновья. Иккинг лучше отрезал бы себе и другим язык, чтобы не молвить подлой клеветы. - Но кто у них главный?

- Ох, дедушка, ты словно бы только вышел из леса! Конунг у окаянного племени никто иной, как Слид Йоргенсон, и его боятся даже рабы.

Перед глазами пронеслись никогда не виденные картины произошедшего – предательство одного из близкого окружения дяди, который возложил на свои плечи обязанности вождя, захват власти заговорщиками и воцарение их порядков. Постепенно, год за годом, изменение в мировоззрение молодых викингов, которые возомнили себя чуть ли не богами, ибо в их силах было усмирить даже самую страшную тварь на острове.

- Йоргенсон, - повторил в ступоре Иккинг и вдруг засмеялся – длинно, горько и скрипуче, будто добрая хозяйка морским песком очищала грязную посудину. Имя настолько говорящее, что не требовалось больше никаких пояснений - ужасный, губительный, подобный яду. Как и фамилия – до боли знакомая. Кто бы мог подумать - ничтожное создание, кичившееся своей мнимой храбростью и трусливо прячущееся за спину других при малейшем признаке опасности, смогло породить грозу свободы?

Неожиданно небо посветлело настолько, и создалось впечатление, будто солнце встало раньше – сотни появившихся драконов изрыгали пламя, от которого деревянные дома вспыхивали с легкостью соломы, и издавали пугающий до умопомрачения рев. На глазах Иккинга стая Жутких Жутей повалила на землю викинга и загрызла его до смерти. Злобные змеевики схватили за шкирку нескольких защитников города и перекидывались телами как мячиками в воздухе – казалось, наездники на их спинах даже что-то весело кричали друг другу. Кошмарные пристеголовы как когда-то давно, садились на крыши и, выдыхая – поджигая газ, взрывали постройки. Даже редкий Шепот смерти, которого Иккинг встречал всего раз за всю свою долгую жизнь, использовал свои вращающиеся зубы не для прогрызания скал, но для умерщвления людей – несчастных, кто попадался им в челюсти, ждала мучительная кончина, ибо их буквально разрывали на маленькие кусочки.

- Один всемогущий, что же я наделал?

Иккинг заметил Громобоя за миг до того, как тот открыл пасть и потряс город до основания акустическим ударом. Старик упал на колени, всколыхнув дорожную пыль, и закричал как раненный зверь – заплакал впервые после той ужасной утраты сорок лет назад, когда потерял в один день и друга, и любимую. В кошмарах до сих пор мелькали картины обезумевшего Костяного дракона, нападавшего на всех подряд, и пытавшегося спасти Астрид Беззубика, который бесстрашно встал на его пути, защищая будущую мать. Белое от страха лицо Рагнхилд, горящие дома, драконы в небе и бегущие люди смазались в одно пульсирующее пятно.

- Ведь я… - голос подвел. Выровняв дыхание, Иккинг договорил:– Я ведь приручил драконов не для диких убийств и… разрушений.

Певучестью битвы здесь и не пахло, лишь резней сильными – храбрых. Драконы, прирожденные убийцы, взращенные природой и человеком, не зная жалости и сострадания, с беспощадной яростью крушили все подряд. Улицы затопили кровь, стоны боли-боли-боли раздавались отовсюду. И всем этим безжалостным действием - безумным и неправдоподобным, ибо происходящие напоминало морок - руководили воины, которые легко спускались со спин своих страшных питомцев и обнажали клинки.

Рагнхилд прижала ладонь ко рту и ахнула:

- Вы тот самый Иккинг, - в ее взгляде зажглось понимание, и о, это хлестало сильнее плети! – искреннее сострадание, будто юная наружность совершенно не подходила ее настоящему, тысячелетнему, безгранично понимающему возрасту. – Так значит кулон, который я заметила, и правда…

- Нет времени! Беги! - прокричал Иккинг с такой свирепостью, что девушка невольно отшатнулась. - Прочь от проклятого всеми богами, которого поцеловала сама Смерть. Прочь, Рагнхилд, храбрая советница в битве!

Девушка разрывалась между двумя противоположными порывами, и лишь выползшее на другом конце улицы Ужасное чудовище с воспламенившейся шкурой заставило ее медленно отступать в темноту, к дому. Как только она исчезла в ночи, Иккинг без страха повернулся к приближающимся соплеменникам, за которыми хаотично летели неповоротливые Громмели и послушной шавкой полз Коварнейший хитролов с четырьмя головами, направленными точно на старика. Пламя разгоралось как рассвет, и на фоне удушливого дыма от сожженных домов четко прорисовывались мощные кожистые крылья крылатых тварей и силуэты убийц, поправших неписанные законы.

- Каждый должен расплачиваться за свои ошибки.

Ужасающее в своей величавости зрелище приближалось, и Иккинг был рад, наконец, поквитаться с судьбой, за себя, Беззубика, Астрид и Олух. За жизнь, преисполненную сожалений, адресованных в вечность проклятий и горечи утраты, вытравить из сердца которую не смогли и десятки лет.

@темы: фильм, персонаж: Иккинг (Hiccup), фанфик, джен, рейтинг: PG-13